Принципиально новой характеристикой виртуальной ре­альности является ее панорамность, когда любое событие мо­жет быть прочитано и с точки зрения собственной интерпре­тации, и со многих других, причудливо высвечивающих дан­ное событие точек зрения. В панорамности содержатся возможности прочитывания и обнаружения как следов лич­ной истории, так и фиксации формата действительности, а также акценты, соответствующие данному времени. Другой бросающейся в глаза характеристикой виртуальной реально­сти становится ее предельная феноменальность. Явления по­лучают абсолютную независимость от причин, их порождаю­щих, и могут сплетать канву взаимодействий, отличную от ре­альной власти вещных отношений в действительности.

Полисемантичность виртуальной реальности проявляется в том, что, с одной стороны, она обостряет проблемы личной самоидентификации, а с другой - их полностью снимает, де­лая личность безразличной ее объективному бытию. Исследо­ватели уверены, что обнаружение или выход на поверхность приоритетов виртуальной реальности готовились и психоана­литической концепцией бессознательного, и структурализ­мом М. Фуко и Ж. Делеза.

Иногда за качеством виртуальности закрепляется интер­претация - «бестелесная предметность». С этих позиций можно понять, как ирреальная реальность, богатство в ценных бумагах, власть титулов и должностей, преклонение перед «знаковы­ми фигурами» и т. д. ведут к усилению господства вирту­ального начала в обществе. Однако в данном случае речь идет о виртуальности социальных феноменов, тогда как субъективная виртуальная реальность моделируется в соот­ветствии с потребностями телесного и экзистенциального характера. Она как раз и создает возможные поля и срезы проявлений двойственности, а быть может, и множествен­ности внутренней экзистенции человека.

Вряд ли кто-нибудь будет оспаривать мнение, что проблема «Homo virtualis» (человек виртуальный) станет центральной проблемой XXI в. Сегодня у нашего современника обнаружи­вают даже «ген виртуальности», который укоренен в лабирин­тах мыслеобразов. Виртуальность в своем техническом и фи­зическом измерении является продуктом постиндустриальнй цивилизации и информационной электронной революции. Ее можно понимать и как необходимый план бытия инфор­мационного общества. Этот план имеет тоталитарные тенден­ции. Тотализация виртуального измерения зависит от очень многих обстоятельств: от средств массовой информации, осо­бенностей коммуникации, правовых и идеологических меха­низмов, бытия языка, языковых клише и от так называемой ментальности народа. Сами характеристики: немец педанти­чен, американец прагматичен, француз любвеобилен, русский пьян и ленив, а англичанин неизбежно чопорен есть также визитка виртуалистики, выступающей от имени сконструиро­ванных мышлением и воображением собирательных образов поведенческого мира этноса.

Виртуальная реальность, фиксируя множество несводимых друг к другу, онтологически самостоятельных реальностей, яв­ляется их моделирующей имитацией. В качестве основных функций виртуальности называются: порожденность, акту­альность, автономность, интерактивность. Однако еще задолго до оформления виртуалистики в са­мостоятельное направление в физике утвердилось понятие ВЧ - виртуальная частица. «ВЧ - это такие объекты в кванто­вой теории поля, наделенные всеми теми же характеристиками, что и реальные «физические частицы», но не удовлетворяю­щие некоторым существенным условиям. Например, для вир­туального фотона масса его не обязательно нулевая, а энергия не является обязательно положительной. Ни одна из них не существует таким образом, как обычные частицы. Они не об­ладают бытием наличным, выступают как бы на мгновение из потенциальности, полностью никогда не актуализируясь»[45].