Утаивание открытия или изобретения может происходить по меньше мере по двум причинам. Первая - когда секрет из открытия делает не ученый, а тот, кто его нанял или поручил ему и финансировал данные эксперименты. Государство, спецслужбы, военное ведомство строго следят за неразглаше­нием научных прорывов, которые связаны с обороноспособ­ностью страны, ее вооружением. В этом случае добродетель честности чаще всего оказывается под ударом, плата за нее че­ресчур велика, и ученые хранят секреты до тех пор, пока им не дается официальное разрешение на их огласку. В редких слу­чаях, если опасность для людей от сделанного открытия слиш­ком серьезна, ученые-смельчаки рискуют собственной жиз­нью, стремясь довести до сведения коллег и прессы то, что дол­жно было остаться запертым в стенах секретных лабораторий.

Вторая причина сокрытия каких-либо важных фактов и концепций состоит в том, что исследователь приходит к вы­водам, в корне противоречащим сложившимся представлени­ям. Он явился в мир со своим открытием рано, он опасается, что его не поймут и он станет изгоем. В этом случае выбор полностью за самим автором новых идей или выводов. Ему никто не указ, он сам решает, быть ли белой вороной и возму­тителем спокойствия, принять ли на себя все критические удары и насмешки или остаться «рядовым-передовым», ожи­дая, что кто-нибудь другой, более смелый, прорвет кордоны старых представлений и вызовет огонь на себя. Впрочем, воз­можно, что вместе с критическим огнем явятся и слава, при­знание, успех. Но для этого нужна смелость. Смелость -одна из добродетелей истинного ученого.

Порядочность человека науки тесно связана с объективностью и честностью.

Порядочность выражается здесь в том, что подлинный ученый никогда не станет присваивать себе чужие открытия, воровать чужие идеи, приписываться непонятным «довеском» к фундаментальным трудам собственных учени­ков. Библейский запрет «Не кради!» полностью распространя­ется на сферу науки, недаром самым большим позором здесь считается плагиат - дословное списывание чужого текста.

Конечно, в науке идеи нередко витают в воздухе, и одни и те же открытия могут совершаться параллельно в разных науч­ных учреждениях, в разных странах и на разных континентах. Но в таком случае идеи будут все же выражены в разной фор­ме, их изложение будет иметь индивидуальное лицо, что и до­кажет самостоятельность и самобытность каждого крупного теоретика и каждого научного коллектива. Это важно для уче­ного-творца, для моральной обстановки в исследовательском учреждении, для открытого и уважительного общения с коллегами. А науке как социальному институту, в общем-то, без­различно, кто сделал открытие или изобретение - Иванов, Петров или Сидоров. Объективное знание как таковое не тре­бует для своего усвоения и применения постоянного присут­ствия личного облика исследователя-творца, его характера, его души.

Порядочность современного ученого проявляется в его отношениях с творческим научным коллективом

. Крупные исследо­вания и конструкторские работы не проводятся в наши дни одиночками, закрывшимися в «башне из слоновой кости». Любой более или менее продолжительный эксперимент пред­полагает участие десятков и сотен людей, их дружную, сла­женную, целеустремленную работу. Конечно, как говорят, числа ноль скопом не придумаешь, но приложение любых «придумок» к живой жизни требует взаимодействия многих участников. В иерархическом строении коллектива есть руко­водители и руководимые, те, кто генерирует новые идеи, и те, кто их разрабатывает и воплощает. Поэтому очень важно, что­бы в коллективе был благоприятный психологический климат, чтобы его члены не обижали друг друга и не старались припи­сать коллективные достижения каждый себе, в то время как провалы - другим. Крупный ученый, лидер, руководитель в свою очередь ведет себя нравственно и действует продуктив­но лишь тогда, когда отдает должное усилиям своих сотрудни­ков, не умаляя ничьих заслуг и не делая никого козлом отпу­щения. В сущности нравственные проблемы научного коллек­тива таковы, как проблемы любого коллектива, занятого сложной деятельностью, и здесь мы можем остановиться в об­суждении темы внутрипрофессионального научного общения.

Третья важная сфера проблем, касающихся науки и нравственности

, это проблемы, с одной стороны, взаимодействия науки с сопредельными областями знания, а с другой - вза­имодействия теории с экспериментальной областью в самой науке, где совершается выход за пределы теории - в жизнь.

Вначале - о соотношении науки и других форм духовного освоения мира.

Вернее, о том, как ученые соотносятся в своем сознании с этими другими формами. А соотношение это не всегда пронизано добротой, благожелательностью и стремле­нием к взаимопониманию. Ученый - это профессионал, спе­циалист, и как не вспомнить старую шутку: «специалист по­добен флюсу». Ученые, особенно представляющие точные науки, в своем отношении ко всему иному (не научному, не­ученому) нередко бывают высокомерны и чванны, проявля­ют гордыню. Последняя же есть не что иное, как смертный грех, т. е. качество чрезвычайно скверное, заставляющее чело­века видеть мир через кривое стекло. Гордыня - это несораз­мерно раздувшаяся гордость, которая восхваляет саму себя, порицая и презирая все, что не есть она сама. Рассуждения строятся примерно так: «Мы - ученые (математики, физики, химики), мы владеем секретами устройства мира, мы мыслим точно, наши открытия приносят весомые плоды в виде голо­вокружительной техники, от которой нынче все зависят, по­этому мы - элита, и никто по своим достоинствам с нами не сравнится».