Именно «стремление к глубоким изменениям» легло в основу ценностного отношения к миру, которое концентрировалось около категории свободы и выдвигало на первый план (как это делали классические Афины или Европа эпохи возрождения) «бесконечное и неистребимое движение к новому. Эти ценности проникают на все континенты, как когда-то проник неолитический человек, но в неизмеримо более эффективной форме.

На базе создаваемой таким образом мировой цивилизации еще раз происходит ценностно-культурная «мутация». Перестают быть «достоянием смутных грез» ценности общения, базирующиеся на свободе, но к ней не сводимые: «чувство всеобщего родства и взаимосвязанности, такое же древнее, как человеческая душа. Оно лишь теперь превращается в идеал и моральную норму, имеющую, тем не менее, глубокую эволюционно-биологическую подоснову. Ибо оно есть продолжение тенденции к интеграции, присущей живому веществу исходно.